ПРАВО СЛЕДОВАНИЯ

В статье 1293 ГК РФ праву следования посвящено несколько норм. В Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений (п. 1 ст. 14 ter) и, например, во французском Кодексе интеллектуальной собственности оно именуется «правом долевого участия» (droit de suite), в английских источниках названо «правом на перепродажу» (resale)

Право следования сегодня признают порядка восьмидесяти государств мира, в том числе экономически развитые страны – Австралия, Великобритания, Германия, Голландия, Дания, Франция и т.д. Оно не закреплено в США. Исключение составляет штат Калифорния, в котором принят Закон о взыскании вознаграждения при перепродаже оригинала произведения искусства. 

В недавнем исследовании Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС) опровергается один из доводов против права перепродажи – риск искусственного занижения стоимости отчуждаемых шедевров: «право перепродажи не влияет на цену произведений искусства» [17].

Активную борьбу за долю в аукционной стоимости начал в 1958 г. американский художник Роберт Раушенберг. Его картина «Оттепель» (Thaw), проданная в 1943 г. за 900 долларов, через пятнадцать лет была реализована на аукционе за 85 000 долларов. Автор ничего не получил [14]. Данный факт и в наши дни обсуждается среди профессионалов [15].

Основные правомочия, составляющие право следования:

• получать установленный процент с перепродажи подлинника духовного продукта;
• заключать договор о сборе этого вознаграждения на коллективной основе;
• истребовать информацию о перепродаже произведения.

Возможность получения автором, его наследниками вознаграждения при перепродаже коммерсантом оригиналов произведений изобразительного искусства, автографов литературных и музыкальных произведений– исходный элемент содержания права следования.

Право на вознаграждение за каждый факт перепродажи условно является «динамической компонентой» права следования – может возникать у наследников автора и становится объектом коллективного управления. Этими свойствами, правда, весь «динамизм» исчерпывается. «Наследникам наследников» и прочим лицам право следования не делегируется.

Таким образом удовлетворяется необходимость материального стимулирования автора и финансовой поддержки близких ему лиц. Важен и внеэкономический аспект, обусловленный естественно-историческими основаниями: наследники – ближайшие последователи автора, продолжатели его дела, охранители доброго имени, деловой репутации, семейных традиций. «По естественному порядку наследство идет, то есть тем родственникам, кто ближе всего к умершему» [9].

Термин «наследники автора» (п. 3 ст. 1293 ГК РФ) указывает на широкий, но определимый круг непосредственных преемников по завещанию или закону. В этот перечень включаются и те субъекты, которые принимают наследственную массу в порядке представления. Принцип личной связи с первичным правообладателем соблюдается. 

Закон не предусматривает раздел права следования на доли. Однако, если, например, вознаграждение за перепродажу – единственный актив, составляющий наследственную массу, недопустимо удовлетворение притязания на этот актив только одного правопреемника из множества известных. Подобное развитие ситуации будет означать произвольное отстранение других наследников от участия в распределении дохода. Поскольку не ставится вопрос о недостойном наследнике и не возникают прочие особые обстоятельства, дискреция находится за пределами компетенции суда и нотариуса. Справедливость побуждает, во-первых, признать возможность завещателя определить доли в вознаграждении и, во-вторых, если в завещании не указано иное или оно отсутствует, признать эти доли равными для всех одновременно привлекаемых наследников. Рыночная цена произведения, популярность автора, будущие пристрастия публики – категории волатильные. Право следования оценить не менее сложно, чем предсказать будущую аукционную стоимость подлинника. Конъюнктурность, связанные с ней риски и злоупотребления на стадии распределения авторского наследства по закону (например, одному наследнику – квартира, а другому – право следования и связанные с ним  поступления) должны исключаться.

Идея личных отношений между наследниками и автором связана с запретом на отчуждение права следования. Оно, примечательный момент, будучи как бы имущественным [3], по сути необоротоспособно, направлено на материальное обеспечение только автора, его родных и близких, которые, как предполагается, содействовали творческому работнику при жизни, окружали его заботой и вниманием, создавали ему уютный быт и другие комфортные условия. Таким образом проявляется этическая функция авторского права. В теории авторского права его этическое значение обычно не раскрывается. Как правило анализируются социальная и экономическая функции. Справедливая цель обеспечить соразмерное поощрение автору, чьи работы получили признание, пользуются стабильным спросом на рынке, и материально поддержать лиц, разделявших с ним тяготы и лишения на пути к успеху, отвечает этической концепции авторского права [1].

Отдельные западноевропейские правоведы в связи с отмеченными аспектами настаивают на том, что право художника на долю в доходах, вырученных в результате перепродажи полотен, вытекает из доктрины естественного права, является звеном в системе личных неимущественных прав автора [13]. 

В связи с включением неотчуждаемого (условно оборотоспособного) имущественного компонента в содержание права следования некоторые ученые настаивают на том, что оно является «особым имущественным правом» [12].

Делегирование этого права наследникам автора – это не столько «отчуждение», сколько предрешенный законодателем «одноактный алгоритм», нацеленный на материальную поддержку ближайшего окружения автора. Действие права следования не блокируется принципом исчерпания (ст. 1272 ГК РФ). 

Совокупность обозначенных различий не позволяет отождествлять право следования ни с исключительным, ни с личными неимущественными авторскими правами. Речь идет о самостоятельном субъективном авторском праве с неопределенным экономическим потенциалом (предмет отдельного изучения на стыке юриспруденции, экономики, социологии, теории искусства, психологии, этики).

Природа права следования охватывает социально-психологические и культурологические аспекты творчества. Профессиональное исполнение, безупречный «гудвилл», уникальная (часто трагическая) судьба шедевра, известное имя автора стимулируют стремление аудитории (коллекционеров, торговцев, музеев и т.д.) к поиску духовного продукта и его приобретению. Спрос способствует росту стоимости.

 Картина английского художника Дэвида Хокни «Portrait of an Artist» («Pool with Two Figures») («Портрет художника, или Бассейн с двумя фигурами»), написанная в 1972 г. для Нью-Йоркской выставки, в 2018 г. перепродана британским миллиардером Джо Льюисом с торгов аукционного дома Christie’s за 90,3 млн долларов. Автор получил часть причитающейся ему стоимости.

Представляется необходимым ясное закрепление в законе условия о том, что вознаграждение уплачивается в размере не менее тарифа, установленного законодательством, если договором с правообладателем не предусмотрена выплата в большем размере. Рекомендуемая новелла будет отвечать принципу диспозитивности гражданского права и, думается, укрепит положение автора и его наследников. На первый взгляд, такая конструкция может показаться вычурной, нереальной. Посредник, организатор торгов, покупатель вряд ли будут стремиться к завышению стоимости. С другой стороны, диспозитивность отвечает духу гражданского права. Многообразие жизненных ситуаций непредсказуемо [6]. Если предложенную новеллу связать с перспективой выкупа и вместе с тем погашения права следования вероятность контактов с правообладателем станет более высокой. 

Срок действия права следования – другой жизненно важный вопрос. Его совпадение со сроком действия исключительного авторского права (п. 3 ст. 1293 ГК РФ), если наследником не является юридическое лицо или государство, вряд ли является идеальным решением, порождает путаницу. Общественное признание художника, чьи полотна обладают истинной культурной ценностью, часто приходит после смерти. Большинство авторов не доживает до мировой известности. В том числе отсюда вытекает идея закрепления данного права за прямыми наследниками. По теории вероятностей очень относительно (маловероятно) истечение срока действия исключительного авторского права в тот самый день, когда не станет последнего из обладателей права следования. Прямые наследники автора или не доживут до истечения этого срока или, наверняка, проживут дольше. В первом случае приходится отрицать действие субъективного права в отсутствие субъекта. Во втором – сомневаться в достижении эффекта должного обеспечения наследников и даже констатировать момент определенного противоречия воле автора, изъявленной в завещании, которым делегируется право следования. Более адекватным, отвечающим целям регулирования, видится установление о действии права следования в течение жизни последнего наследника автора (последнего наследника последнего соавтора).

Для получения вознаграждения правообладатель должен иметь достоверную информацию об общих условиях сделки (цена, место продажи, наименование, контактные данные, финансовые реквизиты покупателя, продавца и посредника, текущее место нахождения произведения). Другие условия, видимо, могут быть закрыты для получателя вознаграждения и представляющей его организации по коллективному управлению (ОКУ) как конфиденциальная информация. Анализ доступных сведений позволит творцам, кроме прочего, учитывать динамику спроса и предложения, ценовую статистику, тенденции моды, текущие запросы публики и принимать верные маркетинговые решения [16].

Согласно статье 9 Директивы Европейского Парламента и Совета ЕС № 2001/84/EC от 27 сентября 2001 г. о праве следования [4] должна обеспечиваться в интересах автора и его наследников возможность в течение трех лет запрашивать любую информацию, которая может потребоваться для получения авторского вознаграждения с перепродажи оригинала произведения у любого специалиста по арт-рынку, упомянутого в п. 2 ст. 1 Директивы. Продавец и профессиональный посредник несут солидарную ответственность за невыплату причитающейся автору суммы. Если вознаграждение не получается взыскать ни с одной из сторон, то покупатель произведения тоже может быть привлечен к ответственности [18]. Подобное регулирование позволяет автору эффективно отслеживать оборот.

Достоверная, полноценная информация о сделке и судьбе произведения связана с реальной перспективой «долевого участия». Нарушение права на информацию (ее недобросовестное сокрытие, искажение) препятствуют осуществлению права следования. Политический суверен признал важность информационной составляющей – в Правила выплаты автору вознаграждения при перепродаже оригиналов постановлением Правительства РФ от 28 августа 2018 г. № 1020 внесен ряд дополнений, в которых развит механизм доступа к информации в интересах обладателей права следования. Прописаны знаковые организационные условия: лица ответственные за извещение автора и наследников о перепродаже оригинала, способ, срок извещения и т.д. Правда, закрепление такой процедуры на подзаконном уровне (без фиксации ее основных параметров в законе) и только в связи с работой ОКУ – не самая надежная гарантия.

По-прежнему остается открытым вопрос о специальных санкциях за нарушение права следования – в целом и (или) в части составляющих его правомочий. Пробелы в правовой регламентации не способствуют эффективному осуществлению права. Оправданным представляется введение денежной компенсации в качестве санкции. 

Нарушение не только посягает на материальное благополучие автора и наследников, но ущемляет их личный статус. Возможность компенсации морального вреда за причиненные правообладателю страдания подразумевается. Так, отказ в предоставлении сведений, игнорирование соответствующих обращений заставляют заявителя чувствовать себя обманутым и униженным, человеком «второго сорта», посягают на безупречный образ успешного творческого деятеля, тем самым необоснованно принижают самооценку автора и его оценку в глазах родных и близких, коллег, негативно влияют на психологический микроклимат в семье и творческом коллективе, вынуждают напрасно переживать, тратить личное время на массу незапланированных мероприятий (по восстановлению собственного реноме, защите прав и законных интересов и т.д.). Традиционно уязвимое самолюбие и тонкая душевная организация мастера могут в условиях подобного стресса отрицательно сказаться на творческих способностях. Это – дополнительный нематериальный риск, который тоже должен учитываться при расчете истцом и установлении судом компенсации морального вреда.

Следующий проблемный аспект в свете актуальных тенденций – публично-правовое побуждение автора к сотрудничеству с организациями по коллективному управлению в вопросе сбора вознаграждений за перепродажу шедевров. 

ОКУ давно и всецело доминируют на глобальном рынке «интеллектуальной собственности». Эта доминанта расшатывается в условиях всеобщего электронно-цифрового формата, но пока сохраняет свои позиции.

Ведущие организации в сфере регламентации и оборота интеллектуальных прав – ВОИС, ADAGP, EVA, CISAC – выступают «проводниками» идеи права следования. Пункт 2 ст. 6 вышеупомянутой Директивы ЕС гласит: государства еврозоны могут предусматривать в национальном законодательстве обязательное или факультативное сотрудничество правообладателей с ОКУ по сборам за перепродажу произведений искусства.

Однако сотрудничество с ОКУ не всегда отвечает интересам авторов и наследников, не намеренных или не имеющих возможности оплачивать комиссионные посреднику. Чтобы автору не стать заложником корпоративных процедур, инструкций, прочих многочисленных регламентов организаций по коллективному управлению, избежать «договорной кабалы», специалист, действующий по поручению первичного правообладателя или его правопреемников, должен тщательно изучать все соответствующие документы, планировать стратегию взаимоотношений и контролировать развитие сотрудничества. Обременительным и потому нецелесообразным подобное сотрудничество может оказаться для автора одной работы. 

В правилах аукционного дома Christie’s ясно сообщается о неприемлемости личного получения автором вознаграждения по праву долевого участия. Это допустимо только при профессиональном посредничестве организации, управляющей интеллектуальными правами.

В Великобритании право следования реализуется исключительно через систему коллективного управления. Авторы, наследники получают вознаграждения при содействии соответствующих обществ [18].

Во Франции тоже идет борьба за контроль над финансами: ADAGP, собирающая и распределяющая авторские вознаграждения от перепродажи оригиналов произведений искусства, не аккумулирует платежи таких известных художников, как, например, Анри Матисс и Пабло Пикассо [19]. Наследники этих и других известных мастеров осуществляют авторские права лично.

Искреннее творчество всегда конфликтует с финансами и всегда нуждается в материальной поддержке. У данной дилеммы множество граней [10; 2; 7; 8; 11].

Наличие солидных, дорогостоящих посредников, во-первых, обычно замедляет процесс получения вознаграждения, причитающегося первичному правообладателю и его ближайшим преемникам. Во-вторых, последние как правило не имеют возможности проверить отсутствие аффилированности (тем более тщательно скрытой связи) между посредником и аукционным домом. При наличии аффилированности часть платежа за услуги в той или иной форме возвращается аукционному дому.

С учетом изложенного разумным представляется закрепление в законодательстве (ст. 29 ГПК РФ, ст. 36 АПК РФ) дополнительных процессуальных мер: возможности правообладателя предъявлять иск (в том числе к иностранному лицу) о взыскании вознаграждения в суд по месту жительства правообладателя по закону страны суды (lex fori) и (или) по закону места охраны (lex loci protectionis). Подобный подход тем более актуален в условиях разного рода геополитических противоречий, как средство противодействия попыткам некоторых стран утверждать свою юрисдикцию за пределами суверенной территории. Всегда существует риск выхода того или иного государства из международного соглашения.

Итоги конференции ВОИС, посвященной проблемам права следования [20], позволяют констатировать: мировое сообщество признает важность анализируемой категории и поддерживает мероприятия, направленные на ее развитие.

Применительно к праву следования российский закон и систематизированная судебная практика не раскрывают базовые правила:

• о понятии первой продажи или перепродажи;
• допустимости определения «долей» в праве следования;
• возможности договорного увеличения вознаграждения;
• выкупе права следования с его одновременным погашением;
• сроке действия права следования в течение жизни последнего из наследников автора;
• направлении автору, его наследникам извещения о перепродаже;
• лице, ответственном за извещение (продавец, покупатель, посредник и т.д.);
• солидарной ответственности участников сделки перепродажи за уплату вознаграждения;
• процессуальной возможности правообладателя предъявить иск по месту жительства;
• применимом праве страны суда и (или) места защиты права следования;
• имущественных санкциях за нарушение права следования;
• соотношении интереса правообладателя в доступе к информации с обязательством о коммерческой тайне.

Отмеченные пробелы вряд ли способствуют стабильности и предсказуемости гражданского оборота. Не исключено, «молчание» законодателя побуждает правообладателей сотрудничать с ОКУ, которые могут профессионально отслеживать судьбы шедевров. Однако взаимодействие с такими организациями (местными, иностранными) для автора, особенно для автора «одной работы», и его наследников часто оказывается обременительным и даже роковым.

Список литературы см. в оригинальной версии статьи опубликованной на сайте Журнала Суда по интеллектуальным правам: 

http://ipcmagazine.ru/asp/right-of-succession